ВолкИ позорные Или эротическо-гендерная концепция вервольфа.

Несколько слов о вервольфах в аспекте коллективного, можно сказать, художественного — впрочем, это не суть важно — бессознательного.

Собственно наш сегодняшний герой:



Классический кинематограф, живописуя нам архетип человековолка, из киноленты в киноленту проносит три ключевых для его понимания образа. Первый — сцена с увеличивающимися, вытягивающимися конечности оборотня и их пышным оволосением. Вторая — истекающий слюной вервольф, сидящий на опрокинутой навзничь девушке, которая пытается «достучаться» до сознательной человеческой личности под звериным обличьем. И третий — капающий в формочки для пуль белый металл, который будет потом использован для окончающего решения группы проблем.

Каждый такой образ находит своё соответствие в нашей памяти вида, в паттернах окружающей человека повседневности. (Так работает архетип — и так работает всякий художественный образ, даже и в особенности если зритель не отдаёт себе в этом отчёта). А именно.



Первая сценка — это, конечно, лишь слегка завуалированная эрекция, увеличение мужского полового [strike]хуя[/strike] органа, а также вообще процесс превращения под воздействием всякого рода тестостеронов наивного мальчика в волосатого и вонючего мужика. Может быть даже против своего желания молодой человек вовлекается природой в статусные примативные и гендерные игры, временно теряя свою интеллектуальную личность, как только срамная пипирка наливается животворными соками. Вервольф на эзоповом языке кино — это мужчина, сорвавшийся с цепи и перешедший к активной сексуальной деятельности. И вторая сцена лишний раз подтверждает, что так оно и есть.



Внимательно приглядевшись к извлечённому из пространства кинематографических намёков и произведя нехитрые умозаключения, мы отметим, что образ вервольфа совершенно свободен от нашей современной христианской/цивилизованной морали в аспекте выбора партнёра/жертвы для акта соития/насилия. Иными словами говоря, вервольф — скорее активный содомит, нежели просто самец, его целью является отнюдь не биологическое продолжение рода. Совершенно уместно тогда, что такой сексуальностью в пространстве кинообраза герой «заражается» не сам по себе, а только побывав жертвой предыдущего такого вервольфа. Причём только недюжинный, необычный потенциал не даёт ему умереть, пройти через страх и боль — то бишь, как мы понимаем, стать «опущенным» и утерять перспективы стать первым парнем на деревне. Может быть, что обязательное условие здесь — чтобы окружающие до поры до времени не догадывались до конца, что же именно с ним произошло.



Наконец, третья из вышеупомянутых сцен показывает простой рецепт, как же угоманивать вервольфов. То бишь, как урезонить активного содомита, грозящего волосатыми членами всему окружающему коллективу, находясь «в рамках игры». Требуется: собрать самых дееспособных мужчин, среди которых будет выбран один активный герой, и прыскать в сторону оборотня белесыми сгустками, лишая его статуса в самом биологическом значении этого слова.



Впрочем, часто в истории подразумевается и более счастливый (для оборотня) конец — красивая героиня, которая сможет влюбить вервольфа в себя, тем самым надев тому «кольцо на меч» со всеми вытекающими последствиями.

В заключение разговора — контрольный вопрос для самопроверки. Почему трансформация вервольфа напрямую связана с фазой полной луны?

[sp=Внимание! Правильный ответ:]Лунная фаза — указание на женский месячный цикл. Иначе говоря, мужчину-вервольфа сначала возбуждает внешнее обстоятельство — феромоны «текущей самки», «Полной луны». Ну а поскольку половой акт, зачинающий ребёнка для героя-оборотня оказывается невозможным, то — пошло-поехало кино с загрызайтунгами и порываниями на ссаные тряпки:-)[/sp]